Review
Роман «Отец смотрит на запад» рассказывает историю девочки Кати, полукровки, живущей в небольшом посёлке на границе с Казахстаном в семье казаха Серикбая и русской Наины. Отец мечтал о сыне, однако родилась девочка, так что родительской любовью и заботой Катя совсем не избалована. У неё появляется младший брат Маратик, но в три года он гибнет дома в результате несчастного случая. Жизнь девочки становится ещё тяжелее: убитая горем мать, украв сбережения мужа и пожертвовав их строящейся в посёлке церкви, бросает семью, чтобы уйти в монастырь. Отцу-дальнобойщику нет до дочери никакого дела, за девочкой неласково присматривает сестра отца, тётушка Аманбеке, отношения с ровесниками у Кати не складываются – жизнь летит под откос. В этот момент из Москвы приезжает добрая фея-бабушка и увозит Катю с собой.
Спустя годы выросшая и ставшая звукорежиссёром Катя живёт одна, снимая однушку в огромном московском «человейнике» и не слишком успешно сводя концы с концами. Бабушки уже нет на свете, а оставшуюся от неё подмосковную дачу у Кати никак не получается продать. И тут, получив от тётушки Аманбеке известие о внезапной кончине отца, она отправляется в родной посёлок, чтобы уладить дела с наследством – той самой отцовской квартирой, где прошло её горькое детство и где погиб Маратик. Здесь роман оборачивается настоящим триллером – с насилием, бегством, преследованием, похищениями, близостью неминуемой гибели и чудесным избавлением. Держит, признаемся, очень крепко.
Составить впечатление о прочитанном, казалось бы, несложно: «Отец смотрит на запад» – ещё одна мрачная книга о травме, о насилии, о горькой, бесправной и беззащитной женской доле в патриархальном обществе, вскрытой через истории самой главной героини, и её матери Наины, и двоюродной невестки Айнагуль. С элементами бытовой этнографии (что в общем-то высоко ценится в изящной словесности) и магического реализма (что отчего-то вызывает редкие, но меткие упрёки). На первый взгляд – и читательский, и, возможно, даже собственный авторский – всё так и есть.
Позволю себе, однако, иное предположение. Сюжет романа выстроен как череда испытаний героя в волшебной сказке. В самом деле, и несчастное детство героини, и спасение её из безысходности отчего дома доброй старой женщиной, феей-бабушкой, и открывшееся девочке в новом доме и в новой жизни призвание – чудесное царство звуков, и, конечно же, история о странствии повзрослевшей Кати за проклятым сокровищем, оказывающемся по стечению обстоятельств возвращением в родные места её детства – всё это раскрашено руками мастера на современный лад, но прежде отлито в глубинах сознания в старые сказочные формы.
С подобной оптикой легко снимаются претензии, которые могут быть предъявлены (и иногда предъявляются) этой истории. Действительно, психологическая статичность, по большей части неизменность персонажей выглядела бы изъяном, имей мы дело с традиционным реалистическим романом, однако она не имеет ни малейшего значения в сказочном сюжете. Неугомонный призрак Маратика, равно как и двоюродная невестка Айнагуль, и спасительница бабушка выполняют здесь известную функцию «волшебного помощника» героини. Враг, злой вредитель-антагонист персонифицирован в чрезвычайных, гипертрофированно отталкивающих фигурах хозяина Катиной съёмной однушки Юрка и её давнего гонителя – двоюродного братца Тулина, написанных исключительно чёрными красками, а также в персонаже несколько более сложном, но от того, возможно, и подлинно зловещем – в тётушке Аманбеке.
Необходимо понимать и помнить, что этике сказки свойственно, как правило, вовсе не утверждение некоего абсолютного нравственного идеала, не демонстрация добродетелей – в основе её лежит иной фундаментальный принцип: если уж и не полной победы добра, то, во всяком случае, неизбежности поражения зла. Ровно такой «урок» обнаруживаем мы и на последних страницах истории Катиных злоключений. Зло наказано, добро вознаграждено. Финал дарит утешение и надежду.
Как известно, каждая сказочная ночь Шахерезады не только отводила угрозу смерти от неё самой, но и спасала от насилия и казни ещё одну жизнь, ещё одну юную подданную царя Шахрияра. В том же самом, насколько я понимаю, состоит и по сей день предназначение литературы: отодвинуть хоть немного границу хаоса и тьмы, дотянуться до ещё одного восхода солнца, согреть своим теплом частицу воздуха, которым мы дышим. Сделать человека на малую толику человечнее. Большая удача, что роман «Отец смотрит на запад» так сказочно хорошо с этим справляется.
